После занавеса Чеховские мотивы [=После Чехова] - Брайан Фрил

Андрей. Нет, если вам по какой-то причине…

Соня. Ну, что вы. Я буду рада получить от вас весточку.

Андрей. Считайте, что уже получили.

Соня. «Софья…» Мою фамилию вы знаете?

Андрей. Так точно.

Соня. Держите.

Андрей. Благодарю. Я возьму еще чаю. Вы будете?

Соня. Мне, правда, лучше лечь. Я едва держусь на ногах.

Андрей. Понимаю.

Соня. Спокойной ночи, Андрей.

Андрей. И вам тоже. Крепкого сна. Мы скоро увидимся, правда?

Соня. Да. Я очень на это надеюсь.

Андрей. А пока я вам напишу.

Соня. Сделайте одолжение. (Жмут друг другу руки. Он целует ее в щеку.) Спокойной ночи.

Андрей. Спокойной ночи. Завтра же напишу.

Помедлив в дверях, Соня возвращается.

Соня. Андрей, я сказала вам неправду.

Андрей. Присядьте.

Соня. Нет, я ухожу. «Неправда» — это слишком громко сказано. Невинный обман. Вернее, умолчание. Это касается моей мачехи.

Андрей. Красивой, изящной, несравненной Елены.

Соня. Да.

Андрей. Вашей ровесницы.

Соня. Да.

Андрей. Немного бессердечной.

Соня. Я так сказала? В общем, ее любили двое. Крепко любили. Про дядю Ваню я вам говорила. Это была безответная, отчаянная любовь. Я не хочу сказать, что бедный дядя от этого умер, но он так и не сумел оправиться после того, как его отвергли. А вторым был Михаил Львович. Доктор Астров. Она красавица. Он хорош собой. Идеальная пара.

Андрей. Они поженились?

Соня. Да.

Андрей. У них есть дети?

Соня. Нет. Она почти не бывает в России. Париж, Лондон, Рим. У нее тоже есть всепоглощающая страсть — модные магазины. Пока он спасает человечество, она опустошает прилавки. Изредка, надо полагать, они видятся. Впрочем, вам до этого нет дела. А рассказала я об этом с одной целью — мы с вами больше не увидимся.

Андрей. Я вас не понимаю.

Соня. И я попрошу вас не писать мне писем.

Андрей. Но почему, Соня?

Соня. Потому что время от времени я бываю ему нужна. Когда — не спрашивайте. Наверно, тогда, когда он вдруг вспоминает обо мне.

Андрей. То есть когда он пьян!

Соня. Вот-вот.

Андрей. Извините. Я не должен был этого говорить.

Соня. Да нет, все правильно. Но я люблю его, понимаете? Люблю. И он по-своему меня любит. Теперь же, когда эти пронзительно синие глаза во многом утратили свою былую веру, он вспоминает обо мне все чаще. И когда это происходит, когда он ко мне возвращается, мне начинает казаться, что я стала ему дороже. Вот так мы и ковыляем по жизни, хватаясь за некое подобие любви и подставляя друг другу воображаемое плечо. Вы скажете: да, негусто. Но, поверьте, это немало. Ваша Маша считала иначе, но я знаю, что говорю. Несокрушимый дух — вот что необходимо. И когда он во мне укрепится, а это будет, будет! когда я сумею выпестовать в себе эту высшую доблесть, тогда моя жизнь снова обретет смысл, и я смогу жить, ни о чем не жалея, я буду ценить любую малость, каждую выпавшую мне удачу, и эта тундра одиночества, которой не видно конца, будет меня только пугать, но перестанет наводить на меня ужас. Прощайте, Андрей. (Он делает шаг к ней.) Не надо. (Выходит.)

Андрей. Соня!

Он смотрит ей вслед. Словно во сне, надевает пальто и начинает собираться. На глаза ему попался листок с адресом. Он задумчиво его изучает. Вдруг резко отодвинул в сторону все лишнее, подсел к столу и принялся быстро писать. Время от времени он поднимает голову, чтобы обдумать фразу, и вот уже опять строчит с удвоенной яростью.

Медленно гаснет свет.

Занавес